Ничто не предвещало беды. Однажды Ильич, превосходный журналист и оратор, взошел на трибуну и ни к селу ни к городу громко выкрикнул:
-- ИЗ ВСЕХ ИСКУССТВ ДЛЯ НАС ВАЖНЕЙШИМ ЯВЛЯЕТСЯ КИНО!
Наступило тягостное молчание. Все мы, рабочие и крестьяне, были в растерянности, -- ведь Ильич знал множество разных искусств и неплохо в них разбирался. Мы просто не верили своим ушам.
Ильич покраснел от стыда и попытался обратить все в шутку. Но не выдержал, махнул рукой и виновато потупился:
-- Простите, товарищи, это меня бес попутал. Надо же такое ляпнуть! Устал я, товарищи, очень устал.
Довольно быстро он взял себя в руки.
-- Белогвардейские банды на подступах к Петрограду, а меня угораздило ночь-заполночь глядеть какую-то ханжонковскую дешевку. Не выспался… Пусть это останется между нами. Главная задача – чтобы люди не повторяли всякую галиматью про кино. Особенно малые народности. Иначе пропадем ни за грош. А сейчас отдыхать, всем отдыхать…
Мы торжественно пообещали не выносить революционный сор из избы. Однако неосторожно брошенные Ильичом слова наутро проникли в массы. Над входом в любой провинциальный синематограф можно было увидеть зазывный ильичов слоган. Приунывшие было нэпманы радостно подсчитывали свалившиеся с неба барыши. Среди шпаны стало престижно лузгать в темноте семечки и сплевывать на пол.
К месту будет сказать, что Ильич умел выбирать выражения, подолгу оттачивал каждую фразу. Будучи скромным и требовательным к себе, он, если и стукнет, бывало, по трибуне кулаком под «кузькину мать», то обязательно извинится и просит никому не рассказывать. Но случались и обидные курьезы, потому что Ильич трудился на износ и очень уставал… Раз при обсуждении Плана ГОЭЛРО он вдруг стащил с головы кепку и ни с того, ни с сего прокричал:
-- КОММУНИЗМ ЕСТЬ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ПЛЮС ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ!
И тут же спрятал в кепку лицо. Могучий лоб покрылся испариной.
Всему Совнаркому было известно, что в Казанском университете Ильич имел из арифметики «весьма похвально». Мы, революционные солдаты и матросы, прошедшие с Ильичом огонь и воду классовых боев, отказывались понимать происходящее. Мозг Ильича весил больше трех килограммов, но явно был переутомлен титанической работой.
Слово не воробей. Потрясенный вождь, казалось, готов был расплакаться. К счастью, депрессивное состояние быстро прошло.
-- С-стыдобища… Кажется, я чертовски устал, товарищи, а? Это выходит, «электрификация» равняется «коммунизм» минус «советская власть»? Ай, какая нелепость! Уста моя глаголаша гордыню…
Вздох облегчения вырвался из груди меньшевиков и эсеров.
-- Дорогие россияне, понимашь, отныне перед нами архиважная из задач, -- продолжал Ильич, -- чтобы газеты и общественность ничего не узнали. Политические фраера не понимают шуток, они назло пролетариату трезвонят по всем углам о наших нечаянных благоглупостях. Поклянемся, соратники, хранить партийную тайну!
Мы все как один поклялись и спели «Варшавянку». Однако на другой же день досадная оговорка Ильича попала во все бульварные издания. В каждой избе, при свете лучины, твердили невесть какую бессмыслицу про электрификацию и Советскую власть. Дрова и керосин подскочили в цене. Враги мировой революции злорадно хихикали и потирали руки.
С тревогой мы замечали, как железный организм Ильича все чаще заговаривается от усталости. Еще недавно этот коренастый и лысый организм таскал бревно на Коммунистическом субботнике, отстреливался от гулящих фей на заводе Михельсона, а ночами сочинял работу «Шаг вперед, два шага назад». Но десять дней, которые потрясли мир, давали о себе знать. Детская болезнь левизны подкралась незаметно. Ведь Ильич почти не отдыхал, он работал, работал, работал….
Однажды, помнится, он просто-таки смертельно устал. И тогда прозвучало:
-- КАЖДАЯ КУХАРКА ДОЛЖНА УМЕТЬ УПРАВЛЯТЬ ГОСУДАРСТВОМ!!!
Нам, малодушным, стало не по себе. Все знали, что Ильич, угревшись в кремлевском кресле, нет нет, да цапнет за одно место кухарку и давай понукать ее управлять государством. Но у кухарки получалось еще хуже, чем у Ильича. Ленивая баба с мелкобуржуазным прошлым царапалась и вырывалась вместо того, чтобы учиться. Она щи варить -- и то не научилась. Эти, с позволения сказать, «щи» поскорее уносили из Кремля в детский дом.
Ильич сделался бледным, как мел.
- Братья и сестры, -- с трудом произнес он, -- к вам обращаюсь я, друзья мои… Что за напасть, ахти, грех какой! В стране разруха, голод. Паровозы молодой Советской республики замерзают в депо. У беспризорников гниды… Ну при чем тут кухарка, скажите на милость? Кухарка – это совсем другое… Никому не передавайте, друзья, а то ведь найдется социал-демократический иудушка и обязательно втиснет эту хрень в Полное собрание сочинений.
Все мы, зиновьевцы и троцкисты, опустились на колени.
Увы, и эта архиважнейшая из задач не была выполнена. Не прошло и дня, как телеграфные агентства капиталистических стран разнесли по миру диковинное рассуждение Ильича о кухарке. Журналы и газеты выхватывали друг у друга из рук. Особенно потешалась блудливая солдатня в обозах Антанты. Встревоженный писатель Уэллс, а по-простому «друг Герберт», приехал навестить «кремлевского мечтателя», поработать ночью с документами.
Тут самое время напомнить, что Ильич никогда не пил водку. Наоборот: играл в шахматы, плавал, катался на велосипеде. Тем удивительнее было нам, ревизионистам и бюрократам: мы застали Ильича в самом непотребном виде на чрезвычайном Пленуме ВЦИК. Он запихивал в трубку окурок «Герцеговины Флор», но все выронил и рассыпал. Вихри враждебные продолжали веять над нами. После долгого покряхтывания Ильич надел очки и с трудом прочитал по конспекту: «Ува-а-емые друззя», потом взял паузу и по-особенному звучно шамкнул губами. И полилась какая-то заумная дичь про разоружение, перестройку и гласность, эмпириокритицизм, инновации, валютные рынки… Слушать было тошно и совестно.
Какой-то несознательный рабкор не выдержал:
-- Не п-паясничай, Ильич, я зап-писываю! Нам завтрашний номер г-газеты печатать, а ты, как всегда, переут-томился! У тебя в-вечно не разберешь ни х-х… Проваливай спать, мы тут без тебя как-нибудь.
Тут Ильич с загадочным видом отложил тезисы.
Надо было видеть, как озорные искорки замелькали в его глазах. Он мгновенно преобразился. Ни следа усталости! Будто колесо истории повернулось вспять: он выглядел живее всех живых, хоть сейчас за штурвал «Авроры» и на кузов броневика. Вождь лихо подбоченился и выбросил ладонь вперед (таким он в граните отливался):
- ГАЗЕТА ЭТО НЕ ТОЛЬКО КОЛЛЕКТИВНЫЙ АФЕРИСТ И ПРОВОКАТОР, НО И КОЛЛЕКТИВНЫЙ ДЕЗИНФОРМАТОР!
Повторяю, Ильич, когда был в ударе, умел подбирать безукоризненно точные слова и выражения.
Оттопырив большими пальцами жилетку, он долго смеялся добродушным, раскатистым смехом. От этого смеха дрожь пробежала у нас по загривку. Все мы, недобитые мешочники, громилы и казнокрады, почуяли недоброе. Земля стала уходить у нас из-под ног…
…Забегая вперед, скажу: эту гениальную мысль Ильича цензоры Политиздата впоследствии перевернули с ног на голову. Сыграло роль, что в подпитии он картавил сильнее обычного.
После этого случая в Совдепии на долгие годы забыли о свободе печати.
© Б-к
СЛОВО ИЛЬИЧА ⇐ Литературный клуб (публикации авторов)
-
Автор темыБакенщик
- ВПЗР
- Всего сообщений: 2003
- Зарегистрирован: 02.11.2010
- Образование: высшее техническое
- Профессия: указана выше
- Откуда: Москва
- Возраст: 74
-
- Гениалиссимус
- Всего сообщений: 7225
- Зарегистрирован: 01.07.2011
- Образование: высшее естественно-научное
- Профессия: Программист
- Откуда: Стокгольм
- Возраст: 35
Re: СЛОВО ИЛЬИЧА
Браво, Бакенщик, памфлет очень понравился! 

А душа, уж это точно, ежели обожжена:
справедливей, милосерднее и праведней она...
(Булат Шалвович Окуджава)
справедливей, милосерднее и праведней она...
(Булат Шалвович Окуджава)
-
- Похожие темы
- Ответы
- Просмотры
- Последнее сообщение