Марток оставит без порток ⇐ Литературный клуб (публикации авторов)

[Patriot Хренов]

Неделю целую у нас была весна… Ну, ладно… не неделю… Но три-то дня текло всё так, как будто бы февраль на день влюблённых обломился да с переляку навалился на «свиняк» — селёдка, сало, молоко. Окрестные бомжи, дворовые собаки и местные грачи вдруг выпрямили спины и стали так выхаживать, что даже Оскар Уайлд почувствовал бы себя мымрой. И даже гибдедедшник меня остановил с улыбкой. И даже сам и подбежал:
— Слышь, братан, ты не волнуйся… Ну ты-то должен знать! «На бору со стонами плачут глухари…» А дальше — как?
— Слышь, сержант, а с чего ты решил, что я-то должен знать? — я честно и нагло воззрился в его рязанскую морду.
Постовой совершенно по-бабьи опустил плечи. Заправил кисти рук за вырезы оранжевого жилета — как толстопятая простуха сунула бы свои ладошки под лямки сарафана. Обвёл взглядом мои «дрова». Выпростал правую руку и совсем по-казачьи похлопал себя жезлом по галифе…
— Ну… ты же на «девятке»… не на «Туареге»…
Его уши, казалось, пряли по фуражке. И мне даже помстились веснушки на этих ушах…
— Выткался на озере алый цвет зари… — проворчал я, отводя взгляд
— Да, да, да! — пацан потянулся ко мне обоими ладошками, и даже пальцами зашевелил, как бы вынимая из меня то, что ему сейчас так было необходимо.
— На бору со стонами плачут глухари. Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло. Только мне не плачется — на душе светло… — я честно и радостно улыбнулся ему. Искренне и нагло.
— Спасибо, брат! — паренёк пошёл обратно к «скворешнику», размахивая указательным пальцем над головой, как будто бы именно сейчас впервые создавая те великие строки: — Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог!!!..
— Издеваешься? — кинул ему вслед.
— Да ты езжай, брат, езжай! — сержант обернулся, размашисто сдвинул фуражку, и мне показалось, что на его «ёжике» метнулся есенинский чуб.
А ночью выдалась пурга.
Поутру была суббота. Я курил в трусах на кухне. Щурился на великолепие нетронутого снега. И стряхивал пепел в горшище с геранью.
— Но вот и снова замуж сбегать не успела, — вздохнула хозяйка за моей спиной.
— Издеваешься? — усмехнулся я и вспомнил «рязанскую морду» сержанта. И сразу понял, что останусь ещё раз до утра.
— Да нет! Всё было замечательно! — она положила подбородок мне на плечо, обдав духом сеновала. — Просто так принято говорить у крестьянок, засидевшихся в девках. Свадьбы-то по осени играли…
— Ой! Ой! Можно подумать, ты засиделась! — не оборачиваясь, я приобнял её за талию. — Иди сюда — дай поцелую! — и безизбывно согласился с тем, что снова остаюсь здесь до утра.
Март — он такой. То весна совершенно, то заново зазимок… Последние портки износишь, пока совсем тепла дождёшься.
Patriot Хренов © 03-04.03.2012

[Марго]

Очень художественно и романтично. В общем, хорошо. Мне понравилось, спасибо.

Я бы в паре мест подправила, но помню, что Вы этого не любите, потому и не буду. Но все же советую если не заменять слово безизбывно на словарное неизбывно, то хотя бы написать его правильно: безызбывно.

[Князь Мышкин]

Очень, очень, очень...

[irida]

Партиот, вы если и не инженер человеческих душ, то... помощник инженера. (Это попытка не быть обвинённой в лести. )

Но! В вашей реальной жизни или в литературной фантазии хоть один раз была женщина-загадка, прекрасная незнакомка под чёрной вуалью, - тем и притягательная? Или умная, ироничная, недоступная? Одержимая, идейная, самоотоверженная? Синий чулок? ))
Короче, хочется увидеть разные характеры, разную оценку и реакцию на женский пол. Вот.

8 Марта близится, у вас ещё есть время написать что-нибудь о женщинах в другом ключе, "нарушив" монотонный, хотя и симпатичный образ.

Ну хоть о ком-нибудь из нас напишите...

[Patriot Хренов]

Девушка с глазами, типа, солнце

[Patriot Хренов]

[Марго]

Patriot Хренов, я давно хотела спросить (а может, уже и спрашивала), что такое БАНАРО?

[Patriot Хренов]

Банаро — это, если хотите, площадной импрессионизм. Родилось оно на излете хиппанства в России, когда знаменитое «Make love, not war!» переросло в Коссовичевское «А бля чего я так живу? А бля того...»
Само слово «банаро» уже успели переделать на русский манер — не без лукавой помощи самого Вадима. Так что можно говорить, что у «банаро», как у названия направления, есть три источника и составляющих части:

1. Имя итальянского пилигрима — Никола Банаро.
См. Фьюмефреддо-Бруццо «Чудеса Франческо ди Паола»:
«Пилигримы, следовавшие вместе со святым в сторону Сицилии, остановились в местечке Пассо-ди-Борелло (современное название Лауреана-ди-Борелло) к северо-западу от города Пальми. Вскоре к усталым и голодным путникам, нашедшим приют в тени оливковой рощи, присоединилась группа из девяти человек, которые пришли сюда из Арены — небольшой деревушки на юге города Монтелеоне-Калабро, у подножья горы Каулоне.
Как только вновь прибывшие подошли к отдыхающим паломникам, Франческо попросил у них именем Господа кусок хлеба. Странники ответили, что хлеба у них нет, и продолжили свой путь. Но Святой еще громче сказал, что в суме одного из аренцев по имени Никола Банаро лежит хлеб, но сам Никола и его спутники продолжали отрицать это. Тогда Франческо обратился к упрямому аренцу со словами: «Дай мне свою суму. Я совершенно уверен, что то, что в ней лежит есть не что иное, как хлеб». Сказав это, он сам вытащил из сумы хлеб, такой пышный и теплый, как будто его только что вынули из печи.
Увидев это, пилигримы страшно удивились, а Никола Банаро упал на колени, заливаясь слезами. Он прекрасно знал, что никто из его домашних не мог положить ему такой прекрасный хлеб. Взволнованные странники по очереди подходили к Святому, чтобы прикоснуться к его одежде, а он тем временем раздавал всем хлеб. Но по мере того, как он раздавал хлеб, хлеба не становилось меньше, напротив, каравай вырастал на глазах. Франческо повторил чудо Иисуса Христа.
Чудо глубоко взволновало пилигримов. Вместе с Франческо они двинулись дальше в направлении Мессинского пролива, воздавая хвалы Господу, ибо хлеб у них с тех пор более не иссякал.»

Таким образом, банаро — имя нарицательное для пилигрима, НЕ МОГУЩЕГО ИМЕТЬ ПРЕКРАСНЫЙ ХЛЕБ, близкого по неверию к Фоме, но и впечатлительного — некий вечный студент и к тому же только что с Арены.

2. Самонаименование папуасского племени — банаро. Язык этого племени (тоже банаро) относится к изолированным языкам Западного и Восточного Сепика. Ну, а сказать на жителя России, что он — банаро, все равно, что признать его упавшим с Луны.
(Надо полагать, что я — с Восточного Сепика, поскольку Волгоград находится прямо на Запад и чуть-чуть южнее от Волжского; и далее свыше 90-та километров — говорят, что уже почти 99 километров — всё будет Волгоград. Один мой друг — он как раз с Западного Сепика — так сказал о себе: «Я научен, как микроб в города прямой кишке.»)

3. Первое слово вечного студента утром, когда он проснулся от страшной головной боли и, поднапрягшись, вспомнил, что вчера прогулял последние деньги, а до стипендии еще две недели.
(По другой версии, последний - сквозь вдруг накатившее икание и редуцирование - тост все того же вечного студента накануне: — За дружбу народов!)

Концептульно же Банаро стоит на следующих принципах:

1. Попробуйте котёнка потыкать мордочкой в блюдце с молоком: сколь бы он ни был голоден – все равно будет упираться и не станет есть, пока вы его не отпустите. А что говорить о нас – людях? Нам еще в школе обрыдли все эти доводы-выводы-нравоучения. Поэтому даже от басней с их моралями тошнит. Ну и вообще, как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Вот и в литературе, полагают Банаровцы, важнее не рассказать, а показать, то есть рассказывать так, чтоб читатель/слушатель увидел, СОПЕРЕЖИЛ. Не научить – «чему бы жизнь нас не учила…» – а расшевелить, растормошить... потребуется, так в морду дать, но только... с верной стороны. А уж выводы, оценку каждый сделает сам. Пожалуй, в наиболее чистом виде это представлено в Коссовичевской «Кошке»:

В детском саде за решеткой,
где весь день играют дети,
кто-то ночью вздёрнул кошку:
я иду –
она висит,
я стою –
она висит,
я ушёл –
она висит.
Дворник снимет, отнесёт,
закопает, дай-то Бог.
перекурит – вот и всё,
вот и всё,
пошли вы все!

2. Поскольку важно не рассказать, а показать, то сюжет уходит на второй, если не третий план. Да и стоит ли гнаться за «печатными станками» бестселлерных сюжетников с их рабовладельческими плантациями? «Мене деньги не нужны, потому что я худой». Наше дело – язык. Слово должно завораживать, вести, чуть ли не на ощупь передавать интонации. Я зык должен быть предельно близок теме и тому, кому все это излагается – тогда читатель/слушатель ощутит себя сопричастным, «раскроет варежку» и в результате будет готов к самостоятельной (якобы самостоятельной) оценке всего изложенного. И вот тут опять срабатывает эффект «блюдечка с молоком»: начни тыкать котенка в молоко – он будет упираться, а вырвавшись – скорее всего убежит. Но пододвинь, просто пододвинь блюдечко ему поближе к мордочке – он сам найдет молоко. Так и в литературе. Не навязывай своих оценок, выводов читателю, но просто подведи его к логическому завершению – он сам сделает этот последний шаг. Это можно бы отнести к «приемчикам», технике… если бы не принцип Банаро «мы не проповедники – мы просто не можем молчать». Или проще: «да ну, какой я психбольной… мне просто нравится – и всё.»

3. «Подведи»? Именно подведи – как два друга идут по дороге, ведут интересную беседу, и тут, если даже один остановится, то второй непременно сделает еще несколько шагов, прежде чем обернуться. Поэтому необходима предельная искренность, чтобы читатель доверился автору, как другу. Поэтому никакого высокомерия, никакого менторского тона, а вот самоиронии – сколько сможешь. Поэтому в большей части повествование ведется от первого лица. Поэтому столь часто мы «вызываем огонь» на себя. Оно, конечно, и это можно бы отнести к просто «технике», если бы не концептуальная установка: пусть я ничего не смогу изменить, но я ответственнен за этот мир. Я делаю любовь во время вашей войны.

4. Как там у «нашего всего»? «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей»? Поэтому практически всегда – при предельно искренности-то, чуть ли не исповедальности – некая отстраненность. Язык вроде бы и простейший, разговорный, но порою спускающийся до бульварщины а то и откровенной нецензурщины и это – при обилии научных терминов. Изгильство над читателем: рассказ «Таких не берут в космонавты» заканчивается вывертом:
«А Вы таки спросите, при чем здесь космонавты?
Так я Вам сразу так и заявил: таких не берут в космонавты!»
Вроде бы просто крючочек, зацепочка для завлекало-развлекалочки… Но почему тогда порой вдруг прорывается открытый вызов, а то и неприязнь? Да потому что,
«Канализационноизнаночный мир
Мне ненавистен, но я давно
Со всеми вместе его заслужил.

…

А я сыт по горло
Калечущей нас
Деморализованной гадостью…»

[Марго]

М-да, витиевато. Типа мысью по древу. Но все равно спасибо, теперь по крайней мере буду знать, что не мое оно — это самое банаро: я ведь такие словоизлияния с двойным-тройным дном всегда недолюбливала.

[Patriot Хренов]

Со мной сейчас трудно общаться: уже почти неделю комп выкаблучивается. Видяха ли, мамка, камень, блок питания -- никак не пойму. По отдельности тестировал -- всё в норме. А в сборе... Короче, где-то сильно поднял голову сепаратизм. Пока вот клаву заменил -- с непривычки порой не пропечатываю буквы...
Отвечаю коротко.

я ведь такие словоизлияния с двойным-тройным дном всегда недолюбливала.

Но ведь покорного слуги труды не отриниваете же, нет? Стало быть, не всё не ваше, м?

[Князь Мышкин]

А у покорного слуги дон (днов) в произведениях уйма.
Или днищ?

[Patriot Хренов]

Вам смешно, а у меня опять расстройство... Я ж нумизмат. Коллекция же украинских монет у меня не полная: одни копейки, гривен нет совсем. Друг обещал из летней поездки к родителям жены привезти -- так теперь это Крым...
Тамара, правда, вчера на радостях клятвенно обещала хоть из-под Киева достать, но подарить... Та была б она русская -- боюсь, забудет.

[Марго]

Но ведь покорного слуги труды не отриниваете же, нет? Стало быть, не всё не ваше, м?

"Отриниваю" словцо "банаро", а поскольку оно на обложках, то начинаю и к содержимому/содержанию относиться с подозрением. Увы.

[alex-ter]

Патриот, а кто круче: нумизмат или бонист?!

[Patriot Хренов]

Моя коллекция пополняется за счет того, что завалялось у друзей в карманах. Вот потому в моей коллекции практически нет бонов. С другой стороны... бумажки в золоте не делают. Правда, у вашего покорного золота не предвидится.