По мотивам рассказа Чехова памфлет ⇐ Литературный клуб (публикации авторов)

[Кемерово]

/В память Антона Павловича Чехова. В честь его 150-летия/.
А. П. Чехов. Толстый и тонкий.
(Текст произведения) Автор Антон Чехов
Толстый и тонкий На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флер-д'оранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком — его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом — его сын. — Порфирий! — воскликнул толстый, увидев тонкого.— Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет! — Батюшки! — изумился тонкий.— Миша! Друг детства! Откуда ты взялся? Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены. — Милый мой! — начал тонкий после лобызания.— Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь... Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах... лютеранка... А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились! Нафанаил немного подумал и снял шапку. — В гимназии вместе учились! — продолжал тонкий.— Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо... Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе... А это моя жена, урожденная Ванценбах... лютеранка. Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца. — Ну, как живешь, друг? — спросил толстый, восторженно глядя на друга.— Служишь где? Дослужился? — Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое... ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству... Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось, уже статский? А? — Нет, милый мой, поднимай повыше,— сказал толстый.— Я уже до тайного дослужился... Две звезды имею. Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился... Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились... Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира... — Я, ваше превосходительство... Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с. — Ну, полно! — поморщился толстый.— Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства — и к чему тут это чинопочитание! — Помилуйте... Что вы-с...— захихикал тонкий, еще более съеживаясь.— Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как бы живительной влаги... Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил... жена Луиза, лютеранка, некоторым образом... Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку. Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены.


\\\\\\\\\\\\\\\\\
В связи с 150-летием писателя А. П. Чехова, по мотивам рассказа « Толстый и тонкий» памфлет «Склизкий и низкий». (Текст произведения)

Склизкий и низкий

На главном вокзале Новосибирска , не далеко от железной дороги встретились двое: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые помидоры. Пахло от него хересом и флер-д'оранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и чайной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком — его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом — его сын.
— Порфирий! — воскликнул толстый, увидев тонкого.— Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!
— Батюшки! — изумился тонкий. Костя! Друг детства! Откуда ты взялся? Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены. — Милый мой! — начал тонкий после лобызания.— Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь... Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах... лютеранка...Между прочим, сибирская лютеранка – из СЕЛЦ. А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса, конфирмирован лично Владыкой Всеволодом. Это, Нафаня, друг моего детства! В семинарии вместе учились! И даже вместе ходили в церковь, тогда ещё находившуюся в подвале. Нафанаил немного подумал и снял шапку. — В гимназии вместе учились! — продолжал тонкий.— Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо... Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе... А это моя жена, урожденная Ванценбах... лютеранка. Как ты уже знаешь мы все из СЕЛЦ, так сказать из сибирских лютеран! Хо-хо-хо. Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.
— Ну, как живешь, друг? — спросил толстый, восторженно глядя на друга.— Служишь где? Дослужился?
— Служу, милый мой! Сейчас в Новокузнецке. При церкви. Жалованье плохое... ! Беден как церковная мышь. Жена уроки музыки дает , да в воскресной школе тоже служит, а я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По 40 рублей за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в Черепаново, а теперь сюда переведен по тому же Ведомству СЕЛЦ. Здесь служу. Ну, а ты как? Небось, уже катехет ? А?
— Нет, милый мой, поднимай повыше,— сказал толстый.— Я уже до Иподиаконского тайного дослужился... Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился... Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились... Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира... — Я, ваше сиятельство... Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие люди-с! Хи-хи-с. А ведь вместе в подвал в церковь ходили-с. — Ну, полно! — поморщился толстый.— Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства — и к чему тут это чинопочитание! — Помилуйте... Что вы-с...— захихикал тонкий, еще более съеживаясь.— Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как бы живительной влаги... Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил... жена Луиза, лютеранка СЕЛЦ, некоторым образом... Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он блеванул и отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку. Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были ошеломлены. И тут случилось непредвиденное, на платформы выбежал бульдог – цепной пёс Владыки. В своё время отец Всеволод заказал его из Хакассии, лично выпестовал и вскормил его, можно сказать с руки вскормил. Видимо пса выпустили для мокрого дела. Золотой ошейник, стальная хватка. Пёс ринулся к толстому и тонкому и зарычал. Затем прерывисто залаял. И толстый и тонкий начали заикаться. Заикой так можно стать.
- Пёс Владыки! – только и прохрипел толстый.
-Цепной пёс Владыки! – просипел тонкий.
Всех пробил озноб ! Толстый и тонкий выронили сумки. Жена и сын тонкого упали в обморок. Пока прохожие вызывали врача, пёс делал своё дело: мочился и в добавок стал заикаясь рыгать и блеванул на толстого и тонкого. Те же глупо засмеялись и стали кланяться псу, задабривая того ливерной колбасой (из продуктового пакета тонкого) и копченостями и кровяной колбасой (из пакета с продуктами толстого). Толстый псу поклонился, да так неловко, что ботинок наступил на что-то склизкое, и толстый поскользнулся и упал рылом в свою же блевотину . Тонкий кланялся низко-низко, ударяясь лбом в землю , испачканную собачьей блевотиной. Бульдог же надменно взирал на ничтожных. Жена и ребёнок тонкого лежали в обмороке. Врача вызвал кто-то из прохожих.


-----------
Словарь и примечания:
Владыка - епископ,руководитель СЕЛЦ
СЕЛЦ - Сибирская лютеранская церковь
Хакассия - там находится часть приходов СЕЛЦ
Подвал - ранее церковь собиралась в подвалах Новосибирска
Заякин - фамилия одного из пасторов СЕЛЦ из Хакассии
Всеводод - имя Владыки

Автор памфлета eeeeeccccc

=======



Пастор СЕЛЦ Заякин из Хакассии призывал есть кровь, то бишь и кровянные колбасы

Кто цепной пёс ?

[Марго]

Всех пробил озноб ! Толстый и тонкий выронили сумки. Жена и сын тонкого упали в обморок. Пока прохожие вызывали врача, пёс делал своё дело: мочился и в добавок стал заикаясь рыгать и блеванул на толстого и тонкого. Те же глупо засмеялись и стали кланяться псу, задабривая того ливерной колбасой (из продуктового пакета тонкого) и копченостями и кровяной колбасой (из пакета с продуктами толстого). Толстый псу поклонился, да так неловко, что ботинок наступил на что-то склизкое, и толстый поскользнулся и упал рылом в свою же блевотину . Тонкий кланялся низко-низко, ударяясь лбом в землю , испачканную собачьей блевотиной. Бульдог же надменно взирал на ничтожных. Жена и ребёнок тонкого лежали в обмороке. Врача вызвал кто-то из прохожих.

Теперь это называется памфлет? И кого мы тут "сатирически обличаем"? Пса? Толстого и Тонкого? Самого Чехова?

По-моему, это -- извините за прямоту -- гнуснейшее издевательство на классикой и классиком. Да еще и к юбилею. Я, конечно, понимаю, что о вкусах не спорят, но элементарное чувство меры должно у человека быть? Или нет?

[Асса]

Там, по-моему, еще и влияние рассказа "Хамелеон" присутствует

[Кемерово]

Неплохо АССА , не плохо! Я в армии отметил как любимый фильм фильм АССА. Особенно мне нравится то что это первое слово дошедшее до нас из допотопного мира (по версии озвученной в фильме ). Там слово АССА произносит Ной .

[Случайный]

Как же сильно нужно обидеться, чтобы написать ТАКОЕ?

[Марго]

На кого обидеться-то? На себя?

[Кемерово]

Чехов был любителем сарказма

[Князь Мышкин]

"Произведение" ‒ дребедень!

[irida]

Дребедень!

Князь Мышкин?!!
Это Ваш первый отрицательный отзыв, причём эмоционально окрашенный!


P.S. Правда, я не знаю, это отзыв на произведение или на последнюю реплику, но всё равно...
Когда восхищаются всем и всеми, как-то ненатурально получается, потому что даже у ВЕЛИКИХ были менее удачные произведения. Так держать!

[Князь Мышкин]

...Когда восхищаются всем и всеми, как-то ненатурально получается,...

— Ненатурально получается, когда говорят так как чувствуют.
Но многие боятся так говорить и стесняются хвалить и восхищаться.
Кроме того, многие люди заражены вирусом недоверия и подозрительности.

...потому что даже у ВЕЛИКИХ были менее удачные произведения.

— И кто бы спорил, только не я!

[irida]

Но многие боятся так говорить и стесняются хвалить и восхищаться.

Но вот я же Вами восхитилась!
А если серьёзно, то для литературного произведения не единственный критерий - как в сердце отзовётся. Есть ещё и образность, построение, и лично для меня - свежесть. Чтобы не возникало чувство, что ты нечто подобное уже двадцать раз читал. Поэтому и отозвалась так отрицательно о "Еле и серьёзной любви", не помню название.
А уж об этом памфлете и говорить нечего. Просто присоединюсь к Вам.

[Князь Мышкин]

...Поэтому и отозвалась так отрицательно о "Еле и серьёзной любви", не помню название.

Я бы некоторым (очень ранимым) авторам не советовал выкладывать свои произведения.
Отдавая свои творения на суд читателя, нужно быть благодарным за любой отзыв.

[Кемерово]

Отдавая свои творения на суд читателя, нужно быть благодарным за любой отзыв. :)


мне понравилась эта мысль

[ziomka]

Так вспомнилось...

Известная польская танцовщица Кристина Мазурувна (Krystyna Mazurówna) когда-то рассказывала в одном интервью про свою первую полученную рецензию...
Она до сих пор выступала на сцене только в качестве члена большой группы, а вот получила балетную партию как солистка.
Но когда на премьере выбежала на сцену, вдруг поскользнулась и поехала на попе впоперёк сцены.
Этот эпизод был описан в прессе со всеми подробностями, включая имя и фамилию несчастной артистки.
Когда бедная балерина плакала горькими слезами, один из самых выдающихся польских актёров утешал ее так:
"Крыся, запомни: не то важно, что о тебе пишут - важно, что о тебе пишут, а тем более - с именем и фамилией!"

[Марго]

запомни: не то важно, что о тебе пишут - важно, что о тебе пишут, а тем более - с именем и фамилией!";)

К несчастью, этот "лозунг" взят сегодня на вооружение множеством публичных людей -- тех же политиков или, к примеру, работников эстрады, скажем так. На нем, собственно, и держится вся желая пресса и множество сайтов в Интернете.
(Безусловно, я говорю не о Кристине Мазурувне. Просто фиксирую тенденцию.)