Очень хорошие стихи ⇐ Интересное в литературе

[Фантазёр]

Веет чем-то родным и древним
От просторов моей земли.
В снежном море плывут деревни,
Словно дальние корабли.

По тропинке шагая узкой,
Повторяю - который раз!-
"Хорошо, что с душою русской
И на русской земле родилась!"

Ю. Друнина

[Фантазёр]

Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
- Не так уж он красив! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь...
Ты говоришь:
- Не так уж он умен! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
- Пропадешь!-
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Ю. Друнина,1972

[Марго]

.
О поэте Алексее Дмитриеве я узнала только вчера — и по невозможно печальному поводу: неделю назад он ушел из жизни, всего лишь на 60-м году…

По тем его стихам, которые я успела прочитать, поняла: это был очень хороший поэт. Вот один из его стихов, для знакомства.

МОЛИТВА ГЛАДИАТОРА

Еще удар! Слепое солнце стонет —
Как стонет сердце у меня в груди...
Я умираю. Что мне крикнуть стоит:
— Не добивайте. Цезарь, пощади!?

Концу такому в сказке были б рады...
Иль жизнь страшней?
И царствует не тот?
Вот почему я не ищу пощады —
Я, Цезарь, не хочу твоих щедрот.

Когда паду — без возгласа и вздоха —
Ты, жизнь мою не ставящий ни в грош,
С улыбкой скажешь: "Ничего... Неплохо..." —
И потный лоб перчаткою утрешь.

На смерть раба никто не сложит песен —
Лай псов голодных на помин ему...
Лишь Цезарь скажет: " Бой был интересен.
Хоть столько крови, право, ни к чему..."

Конечно — раб. И большего не стою —
Мой час настал. Забвенье впереди.
Но плачет Цезарь, на коленях стоя,
Моля кого-то: "Цезарь, пощади!.."

Не плачь, мой брат.
Прошу тебя, не надо.
Не пачкай явью чудный грустный сон.
У Цезаря не вымолить пощады —
Нас пощадить не в силах даже он.

Мы оба — на арене и на троне —
Хвалясь аплодисментами из лож,
Играли пьесы и учили роли,
И выдавали истину за ложь.

Не зная — знали. Верили —не веря...
Теперь — пора, старанья — позади.
Ты плачешь о проваленной премьере?
И тщетно просишь: "Автор, пощади!"

Один — в избушке средь ночного леса —
Глаз не сводя с блестящего пера,
Вновь автор переписывает пьесу
И свечи жжет до самого утра.

Творец всего — он сущее неволит:
"Ты, Цезарь, — будь!
Ты, раб, — на смерть иди!"
...И раб — идет. И автор слезно молит:
—Прошу тебя, убитый, пощади!..

Алексей Дмитриев

[Завада]

это было очень хороший поэт

[Фантазёр]

Стихи, Марго, действительно хороши, содержательны и "профессионально сделаны".
Но и вот эти тоже весьма не плохи:

Кто честной бедности своей
Стыдится и всё прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всём при том, при всём при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство - штамп на золотом,
А золотой - мы сами!

Мы хлеб едим и воду пьём,
Мы укрываемся тряпьём
И всё такое прочее,
А между тем дурак и плут
Одеты в шёлк и вина пьют
И всё такое прочее.
При всём при том, при всём при том,
Судите не по платью.
Кто честным кормится трудом, -
Таких зову я знатью!

Вот этот шут - природный лорд,
Ему должны мы кланяться,
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется!
При всём при том, при всём при том,
Хоть весь он в позументах, -
Бревно останется бревно
И в орденах и в лентах!

Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всём при том, при всём при том,
Награды, лесть и прочее
Не заменяют ум и честь
И всё такое прочее!

Настанет день и час пробьёт,
Когда уму и чести
На всей земле придёт черёд
Стоять на первом месте!
При всём при том, при всём при том,
Могу вам предсказать я,
Что будет день, когда кругом
Все люди станут братья!

Р. Бернс в переводе С. Маршака.

[Завада]

Настанет день и час пробьёт,
Когда уму и чести
На всей земле придёт черёд
Стоять на первом месте!
При всём при том, при всём при том,
Могу вам предсказать я,
Что будет день, когда кругом
Все люди станут братья!

[Oh_Lee_Ya]

Пыль (Пехотные колонны)

День — ночь — день — ночь — мы идём по Африке,
День — ночь — день — ночь — всё по той же Африке.
(Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.)
Нет сражений на войне.

Восемь — шесть — двенадцать — пять — двадцать миль на этот раз,
Три — двенадцать — двадцать две — восемнадцать миль вчера.
(Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.)
Нет сражений на войне.

Брось — брось — брось — брось — видеть то, что впереди.
Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.
Все — все — все — все — от неё сойдут с ума.
И нет сражений на войне.

Ты — ты — ты — ты — пробуй думать о другом,
Бог — мой — дай сил — обезуметь не совсем.
(Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.)
Нет сражений на войне.

Счёт — счёт — счёт — счёт — пулям в кушаке веди.
Чуть — сон — взял — верх — задние тебя сомнут.
(Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.)
Нет сражений на войне.

Для — нас — всё — вздор — голод, жажда, длинный путь,
Но — нет — нет — нет — хуже, чем всегда одно —
Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.
И нет сражений на войне.

Днём — все — мы — тут — и не так уж тяжело,
Но — чуть — лёг — мрак — снова только каблуки.
(Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.)
Нет сражений на войне.

Я — шёл — сквозь — Ад — шесть недель, и я клянусь,
Там — нет — ни — тьмы — ни жаровен, ни чертей,
Но — пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог,
И нет сражений на войне.

Р. Киплинг пер. А. Оношкович-Яцыны

[Gapon]

Перевод - фигня женской руки. В довоенные годы народ знал и полюбил усеченный вариант перевода (не помню чьего) из 3-4 куплетов.

[Фантазёр]

Р. Бернс с Маршаком могли и такое:
Любовь, как роза, роза красная,
Цветёт в моём саду.
Любовь моя - как песенка,
С которой в путь иду.

Сильнее красоты твоей
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна.

Не высохнут моря, мой друг,
Не рушится гранит,
Не остановится песок,
А он, как жизнь, бежит...

Будь счастлива, моя любовь,
Прощай и не грусти.
Вернусь к тебе, хоть целый свет
Пришлось бы мне пройти!

И даже вот такое:
У которых есть, что есть, - те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, -
Значит, нам благодарить остаётся небо!

[Oh_Lee_Ya]

А ведь вчера был День России. (Подумалось мне сегодня. ) Без Есенина никак не обойтись.

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты - в ризах образа...
Не видать конца и края -
Только синь сосет глаза.

Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.

Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.

Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!"
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".

[Фантазёр]

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжёлый шар земной
Не уплывёт под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится ещё, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное моё, мой нежный, не
Упоминаете ни днём, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами, -
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

М. Цветаева, 1915

[Марго]

Мне нравится, что вы больны не мной...

Вот в который раз убеждаюсь: не надо такие хорошие стихи на музыку перекладывать. Теперь ведь, читая, от мелодии отвязаться невозможно. А от этого слова теряются. Прекрасные слова...

[vadim_i_z]

Стихотворение это, кстати, обращено к мужу сестры.

[Сергей Титов]

Да, стихотворение посвящено гражданскому мужу Анастасии, Маврикию Минцу, действительно.

[Марго]

Не, ошибка вышла, не он это на удаленном мною портрете.

А вот это точно он, Маврикий:



Похоже, единственная фотка и сохранилась — семейная, сестер Цветаевых — из нее и нарезано все, что в Сети нашлось по Минцу.

[Завада]

Видите на фотографии – маленький рыжий еврей, Маврикий Александрович.

Только два года с «маленьким рыжим евреем» была счастлива Анастасия Ивановна. Еврей – было «страстью» для семьи Цветаевых. Марина в анкете, говоря о матери, писала: «страсть к еврейству». Эту фразу во всех публикациях опускали, напечатали лишь в Америке ( Лиля Фейлер. Марина Цветаева. Пер. с английского Феникс 1998). Главу из «Воспоминаний» А. И. Цветаевой, где она пишет о любви к евреям, опускают. А я переписала. Вот выдержка: «Мы едем в Россию... Блеск итальянских глаз у еврейских детей красавцев! ... На лоб они надевают маленькие черные коробочки. Голоса их – особенные,не похожие на обычные голоса. ... Смотрим, слушаем, запоминаем – навек. Мама и мы любим этот народ, гонимый другими народами, древний, таинственный, невиновный в своем несчастье...» У Марины Цветаевой муж Сергей Эфрон – еврей, в которого 18 летняя Марина влюбилась с первого взгляда. Сергею было 17 лет. Вот запись из дневника Марины от 16 апреля 1925 г.: «У меня с каждым евреем – тайный договор, заключаемый первым взглядом.» ( М. Цветаева. Неизданное. Сводные тетради. М. Эллис Лак, 1997, стр 356).

http://blog.i.ua/community/1951/694241/

[rusak]

Из биографии Цветаевой особенно понравилось: "Из-за болезни матери подолгу жила в Италии, Швейцарии и Германии."
Нам бы такую участь сейчас...

М.Цветаева


За девками доглядывать, не скис
ли в жбане квас, оладьи не остыли ль,
Да перстни пересчитывать, анис
Ссыпая в узкогорлые бутыли,
Кудельную расправить бабке нить,
Да ладаном курить по дому росным,
Да под руку торжественно проплыть
Соборной площадью, гремя шелками, с крёстным.
Кормилица с крикливым петухом
В переднике - как ночь ее повойник!-
Докладывает древним шепотком,
Что молодой - в часовенке - покойник.
И ладанное облако углы
Унылой обволакивает ризой.
И яблони - что ангелы - белы,
И голуби на них - что ладан - сизы.
И странница, прихлебывая квас
Из ковшика, на краешке лежанки
О Разине досказывает сказ
И о его прекрасной персиянке.

[Марго]

Из-за болезни матери... Нам бы такую участь сейчас...

rusak в своем репертуаре. То меня с покойницей сравнивает — Четверостишия, то завидует человеку, у которого мать тяжело больна. Даже любопытно стало: может, это после шестидесяти вот такое отношение к жизни-смерти начинается...

[rusak]

Марго ! Меня поражает Ваше незнание русской классики. Пушкину было ровно 30 лет, когда написал:

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдём под вечны своды -
И чей-нибудь уж близок час.

Гляжу ль на дуб уединённый,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю;
Мне время тлеть, тебе цвести.

День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.

И где мне смерть пошлёт судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

1829

[Марго]

Зачем ходить так далеко к Пушкину, если у меня самой есть подобное по смыслу: Из персонального декаданса. Только одно дело — осознавать мимолетность жизни и сочинять об этом стихи и совсем другое — сравнивать человека с покойником, притом сравнивать, что называется, в глаза.

[rusak]

Константин Симонов

Бывает иногда мужчина —
Всех женщин безответный друг,
Друг бескорыстный, беспричинный,
На всякий случай, словно круг,
Висящий на стене каюты.
Весь век он старится и ждет,
Потом в последнюю минуту
Его швырнут — и он спасет.

Неосторожными руками
Меня повесив где-нибудь,
Не спутай. Я не круг. Я камень.
Со мною можно потонуть.

[rusak]

ВИЗБОР Юрий Иосифович

Волейбол на Сретенке

А помнишь, друг, команду с нашего двора?
Послевоенный - над верёвкой - волейбол,
Пока для секции нам сетку не украл
Четвёртый номер - Коля Зять, известный вор.

А первый номер на подаче - Владик Коп,
Владелец страшного кирзового мяча,
Который, если попадал кому-то в лоб,
То можно смерть установить и без врача.

А наш защитник, пятый номер - Макс Шароль,
Который дикими прыжками знаменит,
А также тем, что он по алгебре король,
Но в этом двор его нисколько не винит.

Саид Гиреев, нашей дворничихи сын,
Торговец краденым и пламенный игрок.
Серёга Мухин, отпускающий усы,
И на распасе - скромный автор этих строк.

Да, такое наше поколение -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.

А вот противник - он нахал и скандалист,
На игры носит он то бритву, то наган:
Здесь капитанствует известный террорист,
Сын ассирийца, ассириец Лев Уран,

Известный тем, что, перед властью не дрожа,
Зверю-директору он партой угрожал,
И парту бросил он с шестого этажа,
Но, к сожалению для школы, не попал.

А вот и сходятся два танка, два ферзя -
Вот наша Эльба, встреча войск далёких стран:
Идёт походкой воровскою Коля Зять,
Навстречу - руки в брюки - Лёвочка Уран.

Вот тут как раз и начинается кино,
И подливает в это блюдо остроты
Белова Танечка, глядящая в окно, -
Внутрирайонный гений чистой красоты.

Ну что, без драки? Волейбол так волейбол!
Ножи оставлены до встречи роковой,
И Коля Зять уже ужасный ставит «кол»,
Взлетев, как Щагин, над верёвкой бельевой.

Да, и это наше поколение -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.

...Мясной отдел. Центральный рынок. Дня конец.
И тридцать лет прошло - о боже, тридцать лет! -
И говорит мне ассириец-продавец:
«Конечно помню волейбол. Но мяса нет!»

Саид Гиреев - вот сюрприз! - подсел слегка,
Потом опять, потом отбился от ребят,
А Коля Зять пошёл в десантные войска,
И там, по слухам, он вполне нашёл себя.

А Макс Шароль - опять защитник и герой,
Имеет личность он секретную и кров.
Он так усердствовал над бомбой гробовой,
Что стал член-кором по фамилии Петров.

А Владик Коп подался в городок Сидней,
Где океан, балет и выпивка с утра,
Где нет, конечно, ни саней, ни трудодней,
Но нету также ни кола и ни двора.

Ну, кол-то ладно, - не об этом разговор, -
Дай бог, чтоб Владик там поднакопил деньжат.
Но где возьмёт он старый Сретенский наш двор? -
Вот это жаль, вот это, правда, очень жаль.

Ну, что же, каждый выбрал веру и житьё,
Полсотни игр у смерти выиграв подряд.
И лишь майор десантных войск Н.Н.Зятьёв
Лежит простреленный под городом Герат.

Отставить крики! Тихо, Сретенка, не плачь!
Мы стали все твоею общею судьбой:
Те, кто был втянут в этот несерьёзный матч
И кто повязан стал верёвкой бельевой.

Да, уходит наше поколение -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.

26 июля - 6 октября 1983

[rusak]

Федор Сологуб

СУДЬБА

Родился сын у бедняка.
В избу вошла старуха злая.
Тряслась костлявая рука,
Седые космы разбирая.

За повитухиной спиной
Старуха к мальчику тянулась
И вдруг уродливой рукой
Слегка щеки его коснулась.

Шепча невнятные слова,
Она ушла, стуча клюкою.
Никто не понял колдовства.
Прошли года своей чредою,-

Сбылось веленье тайных слов:
На свете встретил он печали,
А счастье, радость и любовь
От знака темного бежали.

[Марго]

.
Безумец

В миру фотограф уличный, теперь же
царь и поэт, парнасский самодержец
(который год сидящий взаперти),
он говорил: "Ко славе низойти
я не желал. Она сама примчалась.
Уж я забыл, где муза обучалась,
но путь ее был прям и одинок.
Я не умел друзей готовить впрок,
из лапы льва не извлекал занозы.
Вдруг снег пошел; гляжу, а это розы.
Блаженный жребий. Как мне дорога
унылая улыбочка врага.
Люблю я неудачника тревожить,
сны обо мне мучительные множить
и теневой рассматривать скелет
завистника прозрачного на свет.
Когда луну я балую балладой,
волнуются деревья за оградой,
вне очереди торопясь попасть
в мои стихи. Доверена мне власть
над всей землей, соседу непослушной.
И счастие так ширится воздушно,
так полнится сияньем голова,
такие совершенные слова
встречают мысль и улетают с нею,
что ничего записывать не смею.
Но иногда — другим бы стать, другим!
О, поскорее! Плотником, портным,
а то еще — фотографом бродящим:
как в старой сказке жить, ходить по дачам,
снимать детей пятнистых в гамаке,
собаку их и тени на песке".

(Владимир Набоков, 1933)

[Марго]

Кажется, впервые наткнулась на стихотворение Евгения Евтушенко, которое мне понравилось. Вот оно.

Патриаршие пруды

Туманны Патриаршие пруды.
Мир их теней загадочен и ломок,
и голубые отраженья лодок
видны на темной зелени воды.
Белеют лица в сквере по углам.
Сопя, ползет машина поливная,
смывая пыль с асфальта и давая
возможность отражения огням.
Скользит велосипед мой в полумгле.
Уж скоро два, а мне еще не спится,
и прилипают листья к мокрым спицам,
и холодеют руки на руле.
Вот этот дом, который так знаком!
Мне смотрят в душу пристально и долго
на белом полукружье номер дома
и лампочка под синим козырьком.
Я спрыгиваю тихо у ворот.
Здесь женщина живет — теперь уж с мужем
и дочкою, но что-то ее мучит
и что-то спать ей ночью не дает.
И видится ей то же, что и мне:
вечерний лес, больших теней смещенье,
и ландышей неверное свеченье,
взошедших из расщелины на пне,
и дальнее страдание гармошек,
и смех, и платье в беленький горошек,
вновь смех и все другое, из чего
у нас не получилось ничего...
Она ко мне приходит иногда:
"Я мимо шла. Я только на минуту",—
но мне в глаза не смотрит почему-то
от странного какого-то стыда.
И исчезают вновь ее следы...

Вот эта повесть, ясная не очень.
Она туманна, как осенней ночью
туманны Патриаршие пруды.

1957