Эволюция русской книги — Аркадий Тимофеевич Аверченко ⇐ Интересное в литературе

[Yelquin]

Этап первый (1916 год)

Ну, у вас на этой неделе не густо: всего три новых книги вышло. Отложите мне «Шиповник» и «Землю». Кстати, есть у вас «Любовь в природе» Белыне? Чье издание? Сытина? Нет, я бы хотел саблинское. Потом, нет ли «Дети греха» Катюль Мендеса? Только, ради Бога, не «Сфинкса» — у них перевод довольно неряшлив. А это что? Недурное издание. Конечно, Голике и Вильборг? Ну, нашли тоже, что роскошно издавать: «Евгений Онегин» всякий все равно наизусть знает. А чьи иллюстрации? Самокиш-Судковской? Сладковаты. И потом формат слишком широкий: лежа читать неудобно!..

Этап второй (1920 год)

— Барышня! Я записал по каталогу вашей библиотеки 72 названия — и ни одного нет. Что ж мне делать?
— Выберите что-нибудь из той пачки на столе. Это те книги, что остались.
— Гм! Вот три-четыре более или менее подходящие: «Описание древних памятников Олонецкой губернии», «А вот и она — вновь живая струна», «Макарка Душегуб» и «Собрание речей Дизраэли (лорда Биконсфилда)»...
— Ну, вот и берите любую.
— Слушайте... А «Памятники Олонецкой губернии» — интересная?
— Интересная, интересная. Не задерживайте очереди.

Этап третий

— Слышали новость?!
— Ну, ну?
— Ивиковы у себя под комодом старую книгу нашли! Еще с 1917 года завалялась! Везет же людям. У них по этому поводу вечеринка.
— А как называется книга?
— Что значит как: книга! 480 страниц! К ним уже записались в очередь Пустошкины, Бильдяевы, Россомахины и Партачевы.
— Побегу и я.
— Не опоздайте. Ивиковы, кажется, собираются разорвать книгу на 10 тоненьких книжечек по 48 страниц и продать.
— Как же это так: без начала, без конца?
— Подумаешь — китайские церемонии.

Этап четвертый

Публикация:
«Известный чтец наизусть стихов Пушкина ходит по приглашению на семейные вечера — читает всю «Полтаву» и всего «Евгения Онегина». Цены по соглашению. Он же дирижирует танцами и дает напрокат мороженицу».
Разговор на вечере:
— Слушайте! Откуда вы так хорошо знаете стихи Пушкина?
— Выучил наизусть.
— Да кто ж вас выучил: сам Пушкин, что ли?
— Зачем Пушкин. Он мертвый. А я, когда еще книжки были, — так по книжке вызубрил.
— А у него почерк хороший?
— При чем тут почерк? Книга напечатана.
— Виноват, это как же?
— А вот делали так: отливали из свинца буквочки, ставили одну около другой, мазнут сверху черной краской, приложат к белой бумаге да как даванут — оно и отпечатается.
— Прямо чудеса какие-то! Не угодно ли присесть! Папиросочку! Оля, Петя, Гуля — идите послушайте, мусье Гортанников рассказывает, какие штуки выделывал в свое время Пушкин! Мороженицу тоже лично от него получили?

Этап пятый

— Послушайте! Хоть вы и хозяин только мелочной лавочки, но, может быть, вы поймете вопль души старого русского интеллигента и снизойдете.
— А в чем дело?
— Слушайте... Ведь вам ваша вывеска на ночь, когда вы запираете лавку, не нужна? Дайте мне ее почитать на сон грядущий — не могу заснуть без чтения. А текст там очень любопытный — и мыло, и свечи, и сметана — обо всяком таком описано. Прочту — верну.
— Да... все вы так говорите, что вернете. А намедни один тоже так-то вот — взял почитать доску от ящика с бисквитами Жоржа Бормана, да и зачитал. А там и картиночка и буквы разные... У меня тоже, знаете ли, сын растет!..

Этап шестой

— Откуда бредете, Иван Николаевич?
— А за городом был, прогуливался. На виселицы любовался, поставлены у заставы.
— Тоже нашли удовольствие: на виселицы смотреть!
— Нет, не скажите. Я, собственно, больше для чтения: одна виселица на букву «Г» похожа, другая — на «И» — почитал и пошел. Все-таки чтение — пища для ума.

[ИИИ]

Мне понравилось. Спасибо.

[Князь Мышкин]

Да, не догадывался Аркадий Тимофеевич о том, что эра Интернета нагрянет!

[vadim_i_z]

Помните это?


Рассказ Аверченко с остальными цитатами из того самого выпуска "Аполлона" здесь.
Извините, что даю ссылку на сой ЖЖ, но на форуме не получится опубликовать текст с форматированием.

[Князь Мышкин]

Рассказ Аверченко с остальными цитатами из того самого выпуска "Аполлона"...

Спасибо, почитал, посмеялся.

[Марго]

Ну вот, начиталась Аверченко, а, оказывается, тут отдельная тема о нем была.

Много говорить не буду, скажу только одно: для меня этот писатель очень неоднозначен. Вот, к примеру, такое никогда бы не сочла за юмор, на что высказывание явно претендует:

Но крепкоголовый чиновник замотал тем аппаратом, который возвышался у него над плечами.

(Аверченко. Хлопотливая нация)

А вот это, напротив, очень даже неплохо:

- Хотите пойти на выставку нового искусства? - сказали мне.
- Хочу, - сказал я. Пошли.
<...>
Тут же я испытал невыразимо приятное ощущение прикосновения двух потных рук к моей руке и глубоко волнующее чувство от созерцания небольшого куска рогожи, на котором была нарисована пятиногая голубая свинья.
- Ваша свинья? - осведомился я.
- Моего товарища. Нравится?
- Чрезвычайно. В особенности эта пятая нога. Она придает животному такой мужественный вид. А где глаз?
- Глаза нет.
- И верно. На кой черт действительно свинье глаз? Пятая нога есть - и довольно. Не правда ли?

(Крыса на подносе)

Последний рассказ, на мой взгляд, совершенно погубила концовка, а так хорошо начиналось (см. тут: http://www.litra.ru/fullwork/get/woid/0 ... 424984764/).

Ну и, конечно, самое мое у него любимое — это "Народный дом" (как оказалось, я даже на этом форуме давала цитату из него дважды — Re: Цитируя писателей)