А что вы читаете? ⇐ Интересное в литературе

[Сергей Титов]

Оцениваю по достоинству!
Читаю "Место" Горенштейна. Это такая честная проза, товарищи...
Просто слов других не подберу - ЧЕСТНАЯ!

Я давно оценил эту вещь, часто перечитываю. Согласен с Вами, Penquin.

[Penguin]

Я давно оценил эту вещь, часто перечитываю.

А я пока на середине, когда главный герой только задумывается об организованной борьбе. Это настолько не похоже на всё ранее читанное...
Страдания не очищают душу, как мы привыкли читать, они губительны для души - вот главная мысль романа, по-моему.

[Сергей Титов]

Страдания не очищают душу, как мы привыкли читать, они губительны для души - вот главная мысль романа, по-моему.

Я начал думать об этом, отвечу позже.

[Penguin]

А я всё глубже погружаюсь в "пучину" романа...

[Сергей Титов]

А я всё глубже погружаюсь в "пучину" романа...

Да, действительно, "пучина"...В моей книге "Место" Фридриха Горенштейна (М., СП "Слово", 1991.- 848 страниц)... Про содержание даже не говорю... Настолько оно глубоко...

[Penguin]

Дочитала. Сказал бы мне кто раньше, что буду с таким увлечением читать политический роман, не поверила бы.

Вопрос к читавшим. Описанный в 3-ей части мятеж в южном городе имеет отношение к Новочеркасскому расстрелу 1962 года?

[оксана]

Л.Улицкая
Даниэль Штайн,переводчик

[Князь Мышкин]

Л.Улицкая
Даниэль Штайн,переводчик

Я читал и мне понравилось.
Хотя знаю, что нравится не всем.

[Марго]

Л.Улицкая
Даниэль Штайн,переводчик

Это единственная книга Улицкой, которую я просто не осилила (притом бросила читать почти с самого начала). Скорее всего, потому что я вообще не люблю мемуары/письма, и потому что занудно сверх меры, и потому что основная тема мне совершенно не близка.
А вообще, Улицкая -- из моих самых любимых современных писателей.

[H_N]

А мне попался в руки среди прочих дачных кладов "Обрыв" И. А. Гончарова. Легко как-то прочёл/прошёл уже 120 страниц из 740. Впечатление одно: как много одних дикостей люди лишились, как много приобрели других...
Придётся прочесть и предыдущие две книги (со школы уже не помню).

[Сергей Титов]

Вопрос к читавшим. Описанный в 3-ей части мятеж в южном городе имеет отношение к Новочеркасскому расстрелу 1962 года?

_________________

Мне думается, что косвенное отношение имеет. Всё же эпоха та же, "хрущёвские времена".

[Penguin]

Мне думается, что косвенное отношение имеет.

То есть, вы полагаете, что мятеж в романе – это художественный вымысел, лишь немного напоминающий действительные события? А все остальное?
Неназываемый родной город героя – это явно Киев. Москва, КГБ, Молотов фигурируют под настоящими именами. Я понимаю, что "Место" – художественное произведение, но ведь не зря же сам автор назвал его политическим романом.

Добавлено спустя 6 минут 48 секунд:
Этот роман полностью перевернул мoё представление о Хрущевской "оттепели". Так и лезут на ум слова: "Узок круг шестидесятников, страшно далеки они от народа".

[Сергей Титов]

То есть, вы полагаете, что мятеж в романе – это художественный вымысел, лишь немного напоминающий действительные события? А все остальное?

Я думаю, что там очень много действительных событий, даже если начать с "Койко-места"-- ну про кого он мог писать, если не про себя? А у Вас есть предисловие к книге? У меня есть. Автор -- А.Лазарев...

Добавлено спустя 2 минуты 19 секунд:
Да, что касается мятежа, -- это я помню не очень точно, перечитываю.

[Penguin]

Да, я читала предисловие. Там про мятеж ничего не сказано. Потому и спрашиваю. Или я пропустила?

[Сергей Титов]

Этот роман полностью перевернул мoё представление о Хрущевской "оттепели". Так и лезут на ум слова: "Узок круг шестидесятников, страшно далеки они от народа".

_________________

Penquin, а чьи это слова -- про шестидесятников? Я таких не слышал...Кто, по-Вашему, далёк от народа из них?

[Penguin]

Это я перефразировала Ленина.

[Сергей Титов]

Это я перефразировала Ленина.

Тогда другое дело...Аксёнов, Вознесенский, Евтушенко...Что перечислять...По-моему, их, да и других, любили все, или почти все.

[Penguin]

По-моему, их, да и других, любили все, или почти все.

Вы, очевидно, под всеми подразумеваете читающую публику. Вряд ли герои Горенштейна вообще слышали об этих писателях. Разве что литературные компании, собиравшиеся у памятника Маяковскому и на квартирах. Узок их круг…

[Сергей Титов]

Вы, очевидно, под всеми подразумеваете читающую публику.

Не только читающую, но и почитывающую...Герои Горенштейна, скорее всего, о них не слышали -- им было не до этого...А народ зачитывался "Бочкотарой", "Апельсинами из Марокко"... Долго перечислять...Кстати, Ф.Горенштейн поучаствовал а альманахе "Метрополь", Вы ведь знаете...

[Penguin]

Да не народ, а интеллигенция. А про "МетрОполь" я знаю…

[Сергей Титов]

Да не народ, а интеллигенция.

Не согласен, вот именно -- народ. Вы ведь не считаете, что школьники, начинающие студенты, домохозяйки -- это интеллигенция...

[Penguin]

Вы ведь не считаете, что школьники, начинающие студенты, домохозяйки -- это интеллигенция...

Это вопрос философский. Давайте называть их просто: "читающая публика".

[Сергей Титов]

Это вопрос философский. Давайте называть их просто: "читающая публика".

Пусть будет так, я не против. А куда мы денем (поместим, определим) интеллигенцию?

[Penguin]

А куда мы денем (поместим, определим) интеллигенцию?

Обратимся к тексту романа:

Большая цитата о возникновении оттепели и кое-что об интеллигенции…

Журналист, к которому ехал Висовин, к тому времени совершенно изменился и по положению и по состоянию духа. По положению он вырос и стал знаменитым писателем, главным образом благодаря успехам при Сталине, которому нравились его необычные восхваления и себя и официальности, но приправленные, и совершенно естественно приправленные, легким душком вольности и протеста, в котором заметна была тень этакой личной строптивости. Время от времени литературные псаломщики попримитивней наскакивали на журналиста, словно чуя в этой строптивости стиля (именно стиля) будущую строптивость содержания, которая превратит журналиста в одного из именитых и умелых гонителей грозной тени своего Покровителя. Покровитель же, особенно в последние годы, чрезвычайно много внимания уделял литературной возне, возведя ее чуть ли не в ранг государственной политики. Вообще Покровителю журналиста нельзя отказать в ясности и трезвости даже не политической, а скорей психологической оценки социальных сил государства. Он сладко кормил интеллигенцию (выбирая в то же время среди нее того или иного на убой), но опирался в своих действиях на народ, который кормил дурно. Хрущев же, не поддержанный в своих либеральных стремлениях массой, вынужден был невольно опираться на тех, кто его в основном поддержал, на узкую группу интеллигенции, но в то же время он пытался перераспределить крайне незначительные запасы «сладкого», то есть благ, направив их народу, чтобы привлечь оный на свою сторону и задобрить его. Другое дело, что Хрущев, как третьестепенная фигура, выскочившая из-за спины ближайших соратников покойного вождя, вынужден был придумать резко противоположный стиль руководства, чтоб утвердить себя… Так происходит всегда, когда последующий правитель получает власть не из рук своего предшественника, а в результате нерасчетливого сговора наследников, случайных совпадений и личной смекалки. Получив таким образом власть, Хрущев понял, что если он не изменит резко стиль, то будет либо быстро заменен, либо просуществует в качестве марионетки столько, сколько этого захотят силы, временно предпочитающие оставаться в тени.
В этом он был прав. Но тот факт, что единственный резко противоположный стиль после чрезмерной жестокости предшественника мог быть только либерализм, обрек Хрущева на неизбежную непопулярность в народе. Ибо вообще либерализм, ниспосланный сверху в такой стране, как Россия, всегда связан с упадком святости не только государства, но и человеческой личности, ибо в России человеческая личность не существует вне государства. Тогда в обществе воцаряется всеобщее взаимонеуважение и самонеуважение. Может быть, это и есть неизбежная плата за дальнейший прогресс, которую взимает с общества история, но для поколений, которым приходится платить, эта плата весьма тяжела. Журналист, ставший ныне именитым писателем, ощущал эту плату в полной мере.

[Марго]

Перечитала "Дредноуты" Евгения Гришковца. Это та самая книга, с которой для меня Гришковец и начался (позже перечитала у него еще книг пять, пока не разочаровалась в писателе).

И вот что странно. Читала впервые пять лет назад, точно помню, что была потрясена, и даже написала на другом форуме вот это:

Если попробовать подбирать слова, чтобы выразить хоть в какой-то степени чувство, оставленное во мне этой книгой, всё это будет или слишком напыщенно, или совсем безлико. Поэтому я ничего не стану говорить. Но всем, ВСЕМ! очень советую прочесть. Это безыскусно, но – в самое сердце.

Сегодня я уже так остро это не воспринимаю. Все же, на мой взгляд, даже то, что автор пишет о морских сражениях, как он говорит, для женщин (а это он подчеркивает несколько раз), не дает ему права до такой степени отходить от предмета (ну, или не интересоваться им глубоко), чтобы писать "на корабле протрубили зАрю" или "корабль не ОПУСТИЛ флаг". По-моему флаг все же "спускают", а насчет "зОри" у меня и вовсе никаких сомнений нет -- это же словарное. И да, слишком много графоманских ляпов в стиле, увы.

Хотя насчет оформления книги могу сказать, как и раньше: хорошо бы было, если бы с такой любовью издавали всё (ну, или хотя бы всё подарочное). Прекрасные иллюстрации, прекрасная работа художника: